- Что за ерунду ты несёшь? — спросил я Лизу и поморщился, продолжая глядеть на звёзды. — Как ты себе представляешь мир без драконов?
- Ну, включи воображение, — обратилась она ко мне и неожиданно забралась на меня, оказавшись ко мне лицом к лицу.
- Ой! — сделал я вид, будто мне тяжело. На самом деле она была лёгкой как пёрышко. Особенно, если сравнивать с теми доспехами, которые мне иногда приходилось надевать.
Короткий поцелуй в губы, после чего она скрестила руки у меня на груди, положила на них голову, улыбнулась и, болтая ножками, продолжила:
- Неужто ты никогда не фантазировал? Не уж то не представлял себе какие-нибудь другие миры?
Неожиданно её милое личико с родинкой на правой щеке, пышными бровями и карими глазами стало скрываться за клубами дыма, появляющегося из ниоткуда передо мной, а звонкий голос как будто оказался заперт в маленькой деревянной коробочке. Я поморщился, протёр глаза и посмотрел на неё. Всё пришло в норму.
- Фантазировал, конечно, — продолжил я как ни в чём ни бывало. — Но, ведь, такой мир не имеет смысла. Он же просто не может существовать!
Лиза тяжело вздохнула и положила голову на мою грудь, прислушиваясь правым ухом к моему мерному дыханию, после чего грустно выговорила:
- Просто я иногда думаю, что без этих всех дурацких драконов, без магов, без этого верховного магистра, жизнь была бы значительно лучше и проще…
В воздухе повисла пауза.
Я понимал, почему Лиза заговорила об этом — вся деревня уже несколько недель находилась в страхе из-за одного дурного дракона, который с месяц назад стал прилетать и похищать коров, а теперь и вовсе обнаглел — начал набрасываться на мирных жителей. Прослышав об этом, две недели назад к нам в деревню прибыл рыцарь в чёрных доспехах и уехал воевать с драконом под всеобщее одобрение и воодушевление. Однако дракона он убить не смог, и погиб — явно был разодран на части и сожран. Только раскуроченные доспехи от него и остались. Хотя, конечно, на какое-то время атаки прекратились — по-видимому, тот таки ранил дракона — но спустя пару недель всё началось по новой. И единственное, что изменилось после того рыцаря — тварь стала ещё более свирепой и, кажется, выросла, из-за чего чешуя её стала темней, чем раньше. Пару дней назад этот гад утащил к себе в пещеру пастуха, и люди теперь сидели по домам и боялись выходить в поле. Только мы с Лизой (сумасшедшие влюблённые) обнаглели настолько, что, позабыв о страхе, выбрались в поле: я по какой-то причине считал, что будучи в стоге сена нам ничего не грозит, а Лиза просто безгранично верила мне. Возможно, это всё было из-за моей самоуверенность, возможно — из-за моей бесшабашности, а, может, виной всему был план, который я вынашивал уже несколько дней в своей голове и собирался осуществить сегодня ночью.
- Егор? — обратилась ко мне Лиза, не убирая головы с моей груди.
- М? — искоса попытался взглянуть на неё я, стараясь не беспокоить лишними движениями.
- А что будет с нами?
- Что за дурацкий вопрос: «что будет с нами»? — усмехнулся я. — Конечно же, мы все умрём! — съехидничал я и неожиданно поймал себя на мысли о том, что это вполне возможное развитие событий, если не усмирить дракона в ближайшие дни…
- Да нет же, я про нас с тобой…
- Что с нами?
- Вот и я тебя спрашиваю: что с нами?
Я задумался.
Сейчас, когда Лиза лежала у меня на груди, весь остальной мир не имел для меня ни малейшего значения. Сейчас были только мы, а всё прочее было просто фоном. Вот есть мы, а на заднем плане, где-то высоко в облаках, летает дракон. Вот есть мы, а на заднем фоне, где-то далеко, деревня со своими жителями и предрассудками. Вот есть мы, а где-то за кулисами, в другом мире, наши планы на будущее: большой город, большой дом, дети… И что там с нами было, что там с нами будет, в тот момент меня абсолютно не интересовало, потому что всё это было из области фантазий, несбыточных, нереальных миров. А реально только то, что есть здесь и сейчас. А сейчас Лиза лежала у меня на груди и прислушивалась к моему дыханию, ожидая ответа на свой странный вопрос.
- С нами всё хорошо, счастье моё! — успокаивающе тихо проговорил я. — Что тебя беспокоит?
- Да просто… — неопределённо ответила она и замолчала. И, ведь, как будто чувствовала что я затеял что-то неладное… А, может, просто совпадение?..
Мы провалялись в стоге сена в полном молчании ещё несколько минут, после чего она неожиданно резко вскочила, хлопнула меня по груди ладонями и заключила, испытующе глядя на меня:
- Ну, всё, мне пора домой.
Обычно в такие моменты я притягивал её к себе и говорил, что дом ещё может подождать пару минут, после чего оказывался на ней целующим её ушки, шейку, грудь…, но сейчас я не хотел этого делать, так как затягивать больше было нельзя — к горлу подплыли досада и грусть, которые мне теперь предстояло сглотнуть и заменить печальной улыбкой.
- Да, пожалуй, пора, — без особого энтузиазма согласился я.
Лиза слезла с меня и начала поправлять юбку, застёгивать кофточку и приводить в порядок свою причёску. Я в свою очередь тоже поднялся и принялся оправлять одежду. Потом протянул ей руку и, сжав её хрупкие маленькие пальчики, направился с ней в деревню.
Пешком по полю, освещённому полной луной и чёрным небесным морем, усеянным звёздами, туда, к деревне, назад, к сверчкам и светлячкам, вечным раздумьям, проблемам, прямиком к её дому. У забора её дома мы остановились, она повернулась ко мне, вопросительно посмотрела снизу вверх в глаза, затем, не получив ответа на не заданный вопрос, встала на цыпочки, поцеловала меня в губы, бросила: «ну, пока» — и убежала.
Ещё около минуты я стоял, глядя ей в след, возвращаясь к своим мыслям-драконам, поголовье которых с уходом Лизы резко возросло.
Один дракон летал с именем «что же мне делать по жизни». Он был не самым крупным, но достаточно назойливым: я умел неплохо драться, я умел неплохо охотиться, я умел неплохо выращивать овощи, я умел неплохо собирать урожай… я даже умел неплохо чинить доспехи — я всё умел делать неплохо, но ни в чём особенно не был хорош. Я был неплохим человеком. Однако некоторым это явно не нравилось. Например, отца Лизы это явно раздражало. Он даже не скрывал своей неприязни ко мне. Не достигнешь, говорил, ничего в жизни. Никакой ты, говорил он мне. Как моя дочь может быть вместе с никаким человеком, добавлял он. И действительно, как?
Второй дракон назывался «семейная жизнь». Он был уже покрупнее и в моём воображении принимал страшные формы: мне было очень тяжело представить себя женатым человеком, который с утра уходит на работу, весь день пашет, вечером возвращается домой, к располневшей тучной жене, которая его уже как объект любви абсолютно не интересует, и детям, которых всё время надо кормить и воспитывать… Я любил Лизу, и хотел быть с ней вместе, но семейную жизнь с ней пока не представлял совершенно. Я просто не был готов к такому размеренному, спокойному режиму. Мне всегда казалось, что я достоин большего, что я был послан на эту землю для чего-то более значимого и важного. Быть добрым семьянином и отцом семейства никак не вписывалось в мою картину мира.
Третий дракон носил имя «чужак». И он был самым большим, противным и внушающим жуткий страх: живя в деревне, я не чувствовал себя в своей тарелке, я всё время чувствовал себя чужаком, причём, даже не столько чужаком именно в этом месте, сколько в целом в этом мире, в это время. Чувство того, что вообще-то я должен жить другой жизнью в каких-то других условиях, меня не покидало уже достаточно давно. И только с Лизой оно притуплялось, и становилось очевидно, что жизнь вот она, а всё остальное — глупости.
С такими и более мелкими, менее значимыми, драконами я добрался до своего дома. Там, убедившись в том, что все уже спят, я прокрался в свою комнату, взял кольчугу, шлем, отцовский длинный двуручный меч и, стараясь не звенеть и не шуметь, насколько это было возможно, вышел из дома и направился в сторону поля.
За драконом я следил чуть ли ни с момента его первого появления в наших краях и успел заметить некоторые его привычки. Так, в это время суток он частенько пролетает как раз над полем в поисках шальной добычи на ночь. Кроме того, я заметил, что каждый раз эта гадина хватала свою добычу исключительно зубами, что несколько не характерно для драконов в целом. А прямо перед тем, как цапнуть, буквально за одну — две секунды до этого, у него обычно раздувались ноздри. Именно эти наблюдения и должны были мне помочь в его убийстве.
Кольчуга, которую я прихватил с собой, навряд ли серьёзно помогла бы мне в битве с этой тварью, но она внушала мне некоторую уверенность в себе — вроде бы так себя чувствуешь чуть более защищёно, хотя разум подсказывал, что этой твари достаточно укусить меня разок, и всё будет кончено, нацепи я на себя даже какие-нибудь тяжёлые латы…
Двуручный меч был взят как единственное действенное оружие против монстра. Какое-то время назад дракона пытался застрелить из лука один из крестьян нашей деревни, однако стрелы от толстой шкуры монстра отскакивали, не оставляя даже царапин. Зато это жутко разозлило дракона, и тот сожрал крестьянина вместе с луком, практически не пережёвывая. Готовясь к сегодняшней вылазке, я с утра как следует заточил меч, так что тот стал острым как сам Дьявол.
Мысль об убийстве этой твари уже давно засела у меня в голове. Всё это из-за того странного сновидения. Даже не сновидения, а наваждения! Мне как-то приснилась старуха-гадалка (как будто какая-то подруга отца) которая объяснила, что у меня неспокойное сердце. Она говорила, что у меня сердце кролика, а мне нужно мудрое спокойное сердце дракона. Из её слов мне стало очевидно, что дракона надо убить, чтобы успокоиться самому и показать остальным, что я чего-то стою. С тех пор я только об этом и думал. Возможно, убей я дракона, деревня меня сразу же приняла бы, люди бы поняли, что я не просто неплохой, а даже хороший. Я не был уверен в том, что так правильно, но хотел верить в то, что после дракона всё как-нибудь наладится само собой.
И вот со своими разношёрстными мыслями я иду по полю, по колено в траве, активно прислушиваясь и стараясь не обращать внимание на свои страхи, понимая, что дракону, который может появиться уже в любую минуту, нельзя дать застигнуть меня врасплох. Трава шелестит, ветер слегка подвывает, кольчуга тихо позвякивает, ноги периодически приминают пересохшие веточки. Светит полная луна, на небе ни облачка, звёзды робко подмигивают мне, как будто оказывая моральную поддержку. В поле стоит запах сырой росы и сладкий привкус одуванчиков.
В голове неожиданно всплывает эпизод с одуванчиковым полем из одного из моих сновидений, и опять дым застилает мне глаза, но я мотаю головой, стряхивая наваждение с волос. Не сейчас. Потом помечтаю.
И тут вылетает он. Чуть впереди, из-за деревьев, прямо передо мной. Зависает на мгновение в воздухе, оценивая возникшую перед ним картину и, увидев меня, издаёт жуткий крик и кидается в мою сторону. Вот он! Момент настал! Я выхватываю меч и встаю в боевую позу, сжавшись как пружина, но не двигаясь. Бежать нельзя, хотя коленки немного трясутся. Дышу ровно, и стараюсь держать себя в руках, хотя сердце колотится как бешеное. Ещё чуть-чуть, ну же! Ближе!
А туша дракона летит камнем в мою сторону, теряя высоту, немного прижав крылья к телу. И глаза его демонически-желтоватые хищнически зафиксированы на мне, а уже от одного взгляда мне становится не по себе и сердце холодеет. Но назад ходу нет. Я должен это вытерпеть, я должен превозмочь себя, я должен победить этого дракона!
И вот он уже совсем близко, и вот его ноздри раздуваются, и я уже чувствую запах перегнившего мяса, застрявшего какое-то время назад в его зубах, и ноздри его раздуваются, а я резко отпрыгиваю в правую сторону и наношу удар в направлении, в котором только что стоял как вкопанный. Меч прорезает шкуру, а я уже знаю, что удар смертельный. Туша дракона с грохотом падает, и по инерции сбивает меня хвостом.
…
Кажется, я потерял сознание. Я лежу на спине и смотрю на звёзды. Встаю и оглядываюсь по сторонам. Дико болит голова. Кажется, даже кровь идёт. А дракон лежит на спине бездыханный совсем рядом. Пасть открыта, язык свесился. Кажется, он даже обделался… Но ничего не изменилось. Я как был никаким человеком, так им и остался. Я это чувствую. Единственное, что теперь новое — это то, что никакой человек убил дракона. Местные даже не оценят, если я не принесу доказательств.
Сон со старухой всплывает в голове. Она показывает на меня пальцем и говорит:
- Тебе нужно сердце дракона!
Да, наверно, мне нужно сердце дракона. Это будет хорошим доказательством.
Я подошёл к дракону и начал ковыряться двуручным мечом в его груди, пытаясь добраться до сердца. Брызнула кровь и залила мою кольчугу. Даже в глаза попала. Тёплая ещё. Липкая.
Применяя силу и превозмогая головную боль, я отковырял несколько чешуй и прорезал его кожу. Я встал на колени, достал нож и вырезал сердце, испачкав свои руки по локоть в его дрянной липкой крови. Потянул что есть сил, чтобы оторвать сердце от артерий. Оторвал. Тяжёлое, килограмм десять, наверно. Большое, с мою голову размером. По форме похоже на человеческое — однажды я видел такое у нашего деревенского знахаря, только засушенное.
Ну, и что мне делать с сердцем дракона? Такое мне в грудь не поместится — у меня там слишком мало места. Да мне даже будет сложно его донести до дома, балансируя двуручным мечом в одной руке. Но и не выбросишь же его… К чему тогда было всё это делать?
Вздохнув, встал в полный рост и огляделся по сторонам.
Завернуть не во что, положить не на что. Единственный вариант — это оставить здесь двуручный меч, и принести сердце домой. Потом утром могу вернуться за мечом.
Делать нечего. Меч воткнул в землю, рядом с головой дракона. Сердце обхватил двумя руками и понёс. Путь не близкий, идти не удобно, скользкое сердце постоянно так и норовит выскочить и упасть, а ещё и высокая трава путается в ногах. Но я должен это сделать, я должен его донести.
Несу так несколько минут, уже удалившись от дракона на приличное расстояние, когда с очередным шагом нога моя цепляется за камень, спрятанный в траве, я теряю равновесие и падаю на землю, попав лицом прямо в окровавленное сердце. Громко ругаюсь, сажусь на землю и вытираю кровь с лица.
Интересно! Во рту сладковатый привкус. Что-то с нотками клубники и хлеба. Поморщился, посмотрел на руки. Попробовал кровь дракона с мизинца на вкус. Удивительно, но это вкусно!
Я жадно облизал свои руки, ладони и палец за пальцем.
Потрясающе!
Интересно, а сердце такое же вкусное, как и кровь дракона?
Я покосился на него и взвесил как следует эту мысль в голове.
В принципе, нет ничего странного в том, чтобы откусить кусок свежего сердце. Я слышал, что шаманы диких племён едят сырые сердца волков — и ничего. Говорят, что даже некоторые известные рыцари съедали сердца своих врагов для того, чтобы обрести их силы. Может быть, как раз это гадалка из моего сна и имела в виду? Мне нужно сердце дракона, чтобы стать лучше… Но сердце надо принести в деревню. Впрочем, мне же не обязательно быть великим рыцарем! Мне просто надо стать каким-то человеком, вместо никакого. Мне ненужно съедать всё сердце целиком. Достаточно просто один раз откусить.
Наверно, надо откусывать там, где больше мякоти.
Я поднёс сердце ко рту и попытался примериться зубами, упершись носом в мякоть. Немного стиснул челюсть, чтобы попробовать, как идёт. Язык мой коснулся сердца и я почувствовал тот же самый клубничный привкус. Зубы вошли без особых проблем, не ощутив никакого сопротивления, как будто это и не плоть животного, а пареная репа.
Вкусно. Даже вкуснее, чем кровь дракона!
Помнится, Лиза сделала как-то торт с клубникой. Само тесто было мягким и упругим, как губка, да ещё и с вкраплениями мака. Начинка же была немного кисловатой, но очень сочной и ароматной. Этот торт был торжеством для моего рта, который никогда в жизни ничего подобного не пробовал. Я откусывал один кусок за другим, жадно пережёвывая и проталкивая языком дальше в глотку.
- Это лучшее, что я когда-либо пробовал, — с едой во рту проговорил я.
Лиза в ответ только улыбалась, глядя на то, с каким аппетитом и удовольствием я ем торт, а по моим губам стекал клубничный красноватый сок, который я периодически слизывал или стирал рукой. А запах! Торт каким-то волшебным образом сохранил запах свежей сладкой клубники!
Я ел как ошалевший, не помня себя. На то, чтобы съесть всё сердце целиком у меня ушло не больше десяти минут. Я даже и не заметил, как это произошло.
…
И вот я уже лежу сытый и довольный на поле и смотрю на звёзды. Сердца нет, но в деревню можно отнести и какую-нибудь другую часть дракона. Например, глаз. Да, глаз — это даже лучше! Зато наконец-то, впервые в своей жизни я чувствую себя кем-то. Я стал полноценным, я стал настоящим. И перспективы в жизни уже открываются яркие, и все проблемы кажутся мелкими. Я выстраиваю планы, думаю о том, как сделать предложение Лизе завтра утром, как утереть нос её отцу.
- Егор, какой же ты всё-таки молодец! — восклицает Лиза в моём воображении, глядя на меня с восхищением, и целует в губы, прямо на глазах своего отца. А тот ничего даже сделать или сказать не может.
Я уже представляю, как обрадуются мои родители, и как местные будут носить меня на руках… Я же всё-таки герой! Меня, наверно, ждут награды, возможно верховный магистр дарует мне какой-нибудь титул и даст одно из своих поместьев?.. Какие шикарные перспективы открываются! Я лежу сытый и довольный и мечтаю.
Как вдруг боль прорезает мою спину!
Я изгибаюсь дугой и кричу во всё горло. Только крик мой трансформируется из человеческого вопля в какой-то неземной, жуткий рёв.
Что-то прорезает мою кожу изнутри. Что-то лезет из меня. Что-то меня наполняет и занимает моё место.
Руки дрожат, а кожа на них прямо за считанные секунды грубеет. Шею сковывает красная чешуя, а в глазах мутнеет. Появляется звон в ушах, который быстро усиливается, оглушает и вызывает жуткую боль. Затем раздаётся хлопок, и я воспаряю над своим телом.
Я вижу, что происходит с мои телом: на пальцах вылезают жёсткие когти, из копчика лезет хвост, кольчугу и всю одежду разрывает в клочья, а на спине появляется жёсткий гребень. Я превращаюсь в дракона. Не такого большого, как убитый, но тем не менее дракона. Теперь я действительно становлюсь кем-то… Точнее говоря, кто-то становится мной.
Я растворяюсь, а очертания дракона проявляются всё сильнее.
И вот он встаёт на лапы, оглядывается по сторонам, издаёт рык, после чего бросается назад, к туше убитого дракона и, добежав до него, начинает жадно его поедать, отрывая кусок за куском.
А я теряю себя. Моё сознание уходит в темноту. Я просто растворяюсь… И в самый момент полной потери себя, меня кто-то хлопает ладонями по лицу и приговаривает: «Рома! Рома, очнись!»