Вторая репетиция состоялась неделю спустя. Мы договорились встретиться уже на репетиционной точке, так что никакой несогласованности не было. Однако в этот раз почему-то ничего совершенно не клеилось. То ли настроения ни у кого не было, то ли просто день был такой, но все музыканты играли сольно, напрочь позабыв о том, что они — музыкальный коллектив. Даже вечно весёлый Миша был грустен. Нет, конечно, не было такого, чтобы Кирилл, например, играл «Summertime», Егор пел «Do The Evolution», а Миша играл бы партию из «Money» — все вместе играли свои партии из одних и тех же песен, но передо мной была просто совокупность музыкантов, а не группа как система. Я пытался всех собрать и привести в чувства, из-за чего тратил много энергии, но ничего не получалось.
В какой-то момент Кирилл предложил сделать паузу и пойти всем вместе подышать свежим воздухом. Под свежим воздухом лично он, естественно, понимал дым сигарет. Всем идея понравилась, и мы пошли на улицу.
Снаружи было зябко, мокро и пасмурно. Тучки собрались на небе и явно давили своими телами на мозги людей. Кирилл предложил закурить всем участникам. Миша отказался, а Егор взглянул вначале в пачку, как будто в поисках какого-то подвоха, затем вытащил одну сигарету и сунул её себе в рот. Я закурил свои.
Егор, как всегда, отсутствовал. Кирилл взглянул на него и попытался дать ему затрещину, какие давал мне, но Егор как будто в самый последний момент сумел отбить его атаку и сам дал подзатыльник Кириллу. В технике, с которой он всё это исполнил, просматривалось что-то очень знакомое. Эти расслабленные тяжёлые движения с определённой вальяжностью и спокойствием пробудили во мне воспоминания о моих занятиях рукопашным боем. Кирилл улыбнулся, после чего посмотрел на меня и серьёзным голосом произнёс:
- Мы слишком много времени тратим в пустую.
Миша кивнул и отвёл взгляд в сторону.
- Все люди живут так, будто у них времени вагон и маленькая тележка. Идиоты! — продолжал Кирилл.
Я вопросительно взглянул на него. Реплика была абсолютно неожиданной в данной ситуации. А глядя на него можно было легко заключить, что он действительно ненавидит всех людей.
- Смертные разбрасываются своим временем и своими жизнями, — процедил он, будто сам бессмертен. — Если бы они понимали, что им дан дар — дар осознавать свои действия, дар воспринимать, чувствовать, они бы не тратили своё время на всякий бред.
- Я думаю, что некоторые всё-таки это понимают, — попытался встать на защиту человечества я, спокойно затягиваясь.
Кирилл взглянул на меня, зажал сигарету между указательным и средним пальцами правой руки и бросился в словесную тираду, тыкая в мою сторону:
- Ну, конечно! И ты – один из них! Уникальная снежинка! Что за чушь?! Не понимают! Никто не понимает. И ты не понимаешь. Люди вообще ничего не понимают. Понимание – это постоянный процесс, а не пятисекундные раздумья. Если бы ты осознавал, что ты смертен каждую секунду своей жизни, тогда бы ты действительно понимал, а если ты тратишь на это пару минут в году, боясь перенапрячь свою жалкую серую кашу в черепушке, то грош цена тебе и твоему так называемому «пониманию», потому что это уже херня на постном масле! — он выделил слово «херня» особенно зло и жёстко.
Сегодня Кирилл был как никогда агрессивен…
- Ну, и чего ты на меня набрасываешься? — стал в ответ рычать я. — Я что единственный такой?! Покажи мне хоть одного человека, который мог бы держать в голове одну и ту же мысль в течение всего дня! Это уже клиникой попахивает!
- Ну, тебе-то, конечно, до психушки недалеко! — надменно выпалил он. — А вот до того, чтобы действительно понимать — вечность. Работать над собой всегда влом: это же самая тяжёлая работа из всех. Чтобы ей заниматься нужно обладать несгибаемым намерением, а его у простых смертных ноль. Только единицы на неё способны. А всё почему? Потому что 99.9% людей – идиоты!
Я рассмеялся. Конечно, я и сам иногда был резок в своих оценках, но его сегодняшняя категоричность была чем-то особенным.
- Кирилл, не городи чушь! Все эти мысли у тебя рождаются только потому, что ты излишне агрессивен. У тебя явно нехватка йода — кретинизм развился, — ответил я.
- Я в меру агрессивен, и с йодом у меня всё в порядке, сам знаешь. Ты лучше пораскинь мозгами, напрягись хоть раз в жизни: если бы людям с малых лет вбивали, что жизнь – это святой дар, дар осознания и восприятия, дар самоидентификации, который у них могут отнять в любую секунду, не было бы никаких воин, никаких убийств, преступлений – люди ценили бы и свои, и чужие жизни, ценили бы своё время на земле, так как разбрасываться им – непозволительная роскошь.
Мне не нравилась эта вся дурацкая нотация, все эти непонятные нравоучения. Какого чёрта его вообще потянуло на эту ерунду?! Не уж то погода так влияет на мозги?
- Кажется, именно этим ты сейчас и занимаешься – разбрасываешься своим временем, да ещё и впридачу — моим.
Кирилл помотал головой и затянулся.
- Ты пока не понимаешь, что происходит и, судя других по себе, считаешь, что любые действия людей – словно действия муравьёв: хаотичны, бессмысленны и не имеют никакой цели. Но, возможно, в конце концов ты узнаешь о том, что же на самом деле творится…
- Ну, ты говоришь, прям как пророк! — возмутился я в ответ.
всё-таки у Кирилла была уникальная способность выводить людей из себя, даже без особых на то оснований. Я начал раздражаться. Терпеть не могу таких самоуверенных людей. Тот лишь в ответ улыбнулся.
В это время у Егора зазвонил мобильник, и он снял трубку:
- Тридцать третий.
Миша удивлённо посмотрел на Егора и, поморщившись, переведя взгляд на Кирилла, спросил:
- Почему «тридцать третий»?
Только сейчас я сообразил, что Миша с Егором стояли всё это время рядом и слушали нашу бессмысленную перепалку. Но, кажется, они оба либо пропустили всё это мимо ушей, либо не поняли, о чём мы.
Кирилл только дёрнул плечами и сделал последнюю затяжку, после чего бросил сигарету на асфальт и затушил её, как это у него водилось, носком правой ноги. Я кинул бычок на асфальт и тоже притушил его. Егор тем временем с кем-то разговорился и ушёл подальше от нас, чтобы мы не слышали, о чём он говорит.
- Ладно, идёмте ещё поиграем «Меланхоличный блюз», — Кирилл кивнул на дверь, и мы направились внутрь.
Миша прошёл первым, я вторым. Как только я прошёл через дверной проём, Кирилл дал мне подзатыльник.
- Блин! Я же просил, не давать мне подзатыльники, — я схватился за голову, повернулся и уже хотел было двинуть ему кулаком в нос…
- Ой, прости, забыл, — сюсюкая проговорил Кирилл и дал мне шелбан.
Он опять выводил меня из себя. Каждый раз, когда я с ним общался, он делал всё от себя зависящее, для того, чтобы разозлить меня! Наверно, нарывался на драку…
И тут я решил, что надо вспомнить былые времена. Я опустил руки, включил боевое дыхание, жёсткий взгляд и стал сверлить им Кирилла. Тот посмотрел на меня с недоумением, после чего засмеялся во весь голос, чем вызвал моё смущение, и, не отводя своего взгляда, стал показывать на меня пальцем. Миша посмотрел на нас, не понимая, что же происходит и стал улыбаться.
- Ну, ты даёшь! Кто тебя этим штукам научил? Вот умора! — заливался Кирилл.
Я не понимал, что происходит. Свою технику я довёл до такого совершенства, что практически никто не мог устоять перед моим взглядом. Даже продвинутые личности скорее отвечали мне таким же жёстким взглядом и у нас происходил поединок. Первый раз в моей жизни кто-то так весело смеялся при виде моего взгляда. Неужели я потерял хватку?!
Кирилл взглянул мне в глаза, и тут до меня стало доходить, что это уже не я давлю на него, а он давит на меня. Точнее не давит, а затягивает – я тренировался людей отбрасывать, а он по-видимому учился людей ловить. У него был взгляд сумасшедшего. Глаза жили самостоятельной жизнью. Из каждого из них шёл какой-то свет, который скорее воспринимался на уровне ощущений. Такому нас точно никогда не учили…
Мир вокруг стал терять свои очертания и поплыл. Стены здания пошли волнами, пол покрылся мелкой рябью. Я никак не мог отвести свой взгляд, это вызывало неприятные ощущения: меня начало подташнивать, тело стало каменеть, а глаза заболели, дыхание прихватило, и я почувствовал, что нахожусь на волосок от смерти. Ещё чуть-чуть, ещё пара секунд и жизнь закончится. Моя драгоценная жизнь! И как же я не видел этого! Столько времени потеряно!..
Паника пробежала по всему организму, пробудив во мне какие-то внутренние ресурсы, какой-то внутренний резерв. Я попытался собраться, используя эти резервы и, стиснув зубы, кулаки, пальцы на ногах, напрягая все свои мышцы, послал Кириллу взглядом ответную короткую волну. Тот отпрянул назад, не скрывая своего удивления и остановил пытку.
Всё вернулось на свои места, однако слабость разлилась по моему телу. Эта маленькая непонятная стычка вытянула из меня все силы.
- Ты сдурел, что ли? — медленно устало проговорил я.
Кирилл недоверчиво искоса посмотрел на меня, после чего тихо выговорил:
- Интересно. Неожиданный поворот событий. Мне об этом не говорили.
- Кто не говорил? — переспросил я, чем вызвал его удивление.
- В смысле?
- Ты только что сказал, что тебе об этом не говорили…
- Я этого не говорил, — с ещё большим удивлением произнёс Кирилл и посмотрел на меня. Я увидел в его взгляде пылинку страха, которую он тут же стряхнул.
Миша смотрел на нас как на двух идиотов.
- Вы о чём вообще? Я потерял нить повествования. Кто что сказал?
Вошёл Егор.
- Ну, что? — спросил он Кирилла.
- Мы всё ещё в игре, — тихо бросил он ему.
- Окей. Репетировать будем? — напомнил он. — Мне нужно будет уйти пораньше, примерно на полчаса.
- Да, конечно, идём, — Кирилл беспардонно оттолкнул меня: — Чего встал как вкопанный? — и пошёл в репетиционную комнату, замяв разговор.
Удивительно, но произошедшее повлияло на меня двояко. С одной стороны мне не хотелось ничего делать, и оставшуюся часть репетиции я просидел, уткнувшись лбом в рабочий барабан, держа ногами элементарный ритм. С другой стороны всё это время репетиции у меня сохранялось чувство «жизнь висит на волоске». Я чувствовал, как по моему телу бежит кровь, я чувствовал, как дышу, я чувствовал, как заканчивает перевариваться завтрак в моём желудке, я чувствовал как бьётся сердце, я чувствовал запах рабочего барабана, я видел его текстуру в мельчайших деталях, я слышал как играют ребята и я получал истинное наслаждение от того, что могу всё это чувствовать и воспринимать. Я просто получал удовольствие от того, что существую.
По окончании репетиции, когда все собирались, Кирилл подошёл ко мне и сказал, что он хочет со мной встретиться отдельно от группы и поговорить. Мне не особенно этого хотелось, но я решил, что надо себя пересилить, и в ответ только безразлично кивнул головой.