Наступил сложный период в моей жизни. Мне нужно было решить, чем заниматься и кем же в конце концов стать. Аспирантура закончилась, кандидатская была защищена, и нужно было либо идти в бизнес, либо пытаться зацепиться в вузе на роли старшего преподавателя с заработной платой в два раза ниже средней по городу. Родители давили. Они хотели, чтобы я стал банкиром, как Игорь. Чтоб ходил на работу в костюме с иголочки. Чтоб уходил из дома в 7 – 8, а назад возвращался поздно вечером, в одиннадцатом часу (конечно, этого они не хотели, но мне представлялось, что именно так и будет). Чтоб был важным и востребованным. Чтоб был этаким влиятельным денежным мешком.
Всё это было мило, но абсолютно не вписывалось в мою картину мира, в которой человек должен быть свободным и независимым. В моём мире человек работает тогда, когда хочет, а не 5 дней в неделю. В моём мире человек отдыхает тогда, когда хочет, а не ночью, в выходные или во время отпуска. В моём мире у человека деньги появляются тогда, когда нужно, а не каждый месяц одинаковыми порциями. В моём мире человек крутит вещами, а не они им. Мой мир никто не понимал. В мой мир никто не верил.
В конце концов я уже был готов сдаться и идти в банк — такой прессинг на меня оказывался. Единственное спасение я находил в снах. Днём я ждал, когда же, наконец, удастся заснуть и забыться, а утром я с вожделением прокручивал в своей голове просмотренные за ночь сны. Сны у меня были в этот период очень красочные и запоминающиеся, но неосознанные — я боялся двигаться в этом направлении после всего того странного, что происходило со мной в студенческие времена.
В итоге, мои родители договорились со своими знакомыми о проведении собеседования со мной в одном банке. Я напялил на себя свой костюмчик, в котором ещё праздновал выпускной в вузе, плащ, купленный мамой в магазине «Henderson» и выдвинулся на встречу, стараясь как можно меньше думать о продаже себя в рабство.
В метро были свободные места, поэтому я сел. На одной из станций рядом со мной уселся мужичок, от которого несло перегаром. Он был пьяноват и странноват, грязноват и не чёсан. Однако я старался не обращать на него внимание и особенно не оценивать сложившуюся ситуацию. Когда в поезд вошла женщина, он попытался усадить её на своё место, но она не хотела садиться. Он стеснительно дёргал руками и поворачивал голову, но в итоге сел назад. Мне это показалось забавным, и я улыбнулся. Мужичок посмотрел на меня (опять же, робко и неуверенно), после чего уставился на рекламные плакаты. Я уже наблюдал за ним остранённо и с интересом, но не назойливо, скашивая глаза. Он периодически кидал на меня взгляд, а потом опять уставлялся в рекламу. В конце концов он склонился ко мне и сказал на ухо:
- Спасибо тебе! Ты хороший!
Меня его слова безмерно удивили. Обычно люди такое не говорят, тем более мне, тем более с такой искренностью. Наверно, это из-за того, что он был пьян. Я взглянул на него и немного поднял брови. Его понесло:
- Они, — указал мужичок на сидящих напротив нас людей, — все злые. А ты хороший. Спасибо тебе. Я сам – моряк, а ты… Спасибо тебе.
Мужичок опять вернулся к созерцанию своего плаката, я уже подумал, что на этом наш разговор окончен, но тот спустя пару секунд опять склонился ко мне:
- Спасибо тебе, ты такой хороший. Ты так улыбаешься. У тебя глаза добрые, глаза мамины, а они… — он опять кивнул в сторону вымышленных их вокруг. — У них очень много ненависти и злобы.
Мужичок был коренастый, невысокого роста, с коротко стриженными пепельно-чёрными волосами. Лицо и руки его были то ли загорелые, то ли грязные. Однако это у меня не вызывало никаких отрицательных эмоций. Его монолог нисколько меня не напрягал.
- Я сам – моряк, — продолжал мужичок. — И вот, что тебе скажу! Не забывай своих родителей! И не женись рано. У тебя ещё всё впереди. Ты хороший. Спасибо тебе.
Он периодически возвращался к своему плакату, после чего снова и снова склонялся ко мне и говорил на ухо. Вся ситуация была настолько необычной, что я не мог никак оценить её. Я просто слушал его, немного склонив голову в его сторону, чтоб ему было удобней говорить.
- Все эти девушки – это хорошо. Встречаться, там… Но не женись пока. Не надо. Ещё вся жизнь впереди. Я – сам моряк. А ты… Спасибо тебе!
Я в недоумении пожал плечами, показывая, что, собственно говоря, не за что, и не особенно понимаю, к чему это.
- И вот ещё что, — продолжал он. — Не забывай своих родителей, маме звони. Помни их, уважай. Но делай то, чего ты хочешь. Тебе хотят навязать свои желания, хотят, чтобы ты делал что-то такое. А ты делай то, чего сам хочешь, — последняя фраза заставила меня посильнее к нему прислушаться и подозрительно покоситься на него.
Конечно, этот мужичок не мог иметь представления о том, что происходит в моей жизни, само собой. Но, может, он что-то почувствовал? И, возможно, особенно не контролируя себя, начал говорить о том, что нащупал, просто потому что ему захотелось поговорить. Всё остальное о чём этот моряк говорил далее, прошло мимо моих ушей. Очень многие вещи я просто пропустил, не придав им значения. Остальные были повторением одних и тех же тезисов, о том, что он моряк, а я — хороший.
- Серы… Сергей, — вовремя поправил он себя в какой-то момент и протянул мне руку.
Я особенно не колеблясь протянул ему свою:
- Рома.
- Спасибо тебе, Рома! — как-то очень искренне проговорил он и пожал мою руку.
Дальше он продолжил свою стандартную тираду о моряке, обо мне и о них, а я взглянул на сидящих напротив меня людей. Их нейтральные лица превратились либо в пустые маски, на которых не читается ничего: ни эмоций, ни мыслей, ни интеллекта – либо в маски омерзения: чувствовалось, что они относятся к Сергею с большим пренебрежением, считая себя значительно выше его. А так как я выслушивал его и не послал куда подальше сразу, они, наверно, невзлюбили и меня. После рукопожатия на их лицах вообще появились гримасы презрения. «Как можно пожимать руку такому человеку!!! Я бы никогда! Я значительно выше этого» — так и читалось на их лицах. Важность людей лезла из всех щелей и, казалось, они скоро лопнут как перекаченные надувные шарики. Это сочетание надменности и пустоты у меня в свою очередь вызвало только улыбку.
Объявили мою станцию.
- Мне пора. До свидания.
Я встал. Сергей протянул руку, я пожал, он меня немного задержал и посмотрел в глаза.
- Спасибо тебе!
Я пожал плечами и вышел, даже забыв поблагодарить Сергея в ответ.
На собеседовании сидели люди, чем-то напоминавшие тех, в метро. Конечно, в них не было такого презрения ко мне, они были явно умными, начитанными, знатоками своего дела, но в них читалось то, какими важными они себя чувствуют. Обсуждение шло мирно, без особых проблем. Они задавали вопросы, я отвечал. Они задавали ещё, я отвечал ещё. И так примерно полчаса. Однако, как мне удалось заметить, к окончанию собеседования директор остался недовольным процессом – это было видно по его глазам.
- Спасибо большое, Роман Юрьевич. Мы вам позвоним.
Спасибо, сказанное этим человеком: чистым, вымытым, в духах, в дорогом костюме «Bugatti», в галстуке «Bugatti», с запонками «Bugatti», с часами «Bugatti» и, наверно, даже лысиной «Bugatti» — было абсолютно искусственным, этикетным. Сергей из метро говорил от всего сердца, а этот говорил потому что так надо. Кто из них был настоящим, кто из них жил по-настоящему?
Я не был мотивирован для того, чтобы пройти собеседование успешно. На все эти дурацкие вопросы о том «Каким Вы видите себя через пять лет», я отвечал в своём стиле, по-философски, о том, что будущее не предопределено, и нет никакой гарантии того, что я доживу до той точки, о которой они спрашивают. Ответы такого типа их явно разочаровали, они ожидали больше энтузиазма от человека без работы. Возможно, именно из-за этого собеседование я и провалил.
Я так сильно погрузился в эти свои мысли о произошедшем, что на выходе из банка нечаянно столкнулся с молодым человеком. Он повалился плашмя на землю, прямо спиной и, по-видимому, больно ударился. Он морщился, но при этом только издавал «А», выдыхая воздух, посматривая на меня с недоверием, как бы говоря: «За что ты так меня?».
- Ой, простите, пожалуйста, — стал извиняться я и бросился его поднимать, протянув ему руку.
- Дружище, ты что спишь? — сдавленным голосом задал мне вопрос незнакомец, взяв мою руку.
Конечно же, я знал единственный правильный ответ на этот вопрос и решил выдать его, попутно пытаясь детально осознать происходящее:
- Да, я сплю.
Парень посмотрел на меня удивлённо и, улыбаясь, поднялся на ноги с моей помощью.
- Я тоже сплю. Однако наше столкновение, кажется, начинает меня пробуждать, — вместо того, чтобы отпустить мою руку, он её покачал. — Кирилл.
- Рома, — я пожал его руку в ответ.
Кирилл был высоким, выше меня, со светлыми голубыми глазами, с прямым носом, со светло-коричневыми коротко стриженными волосами. В нём было что-то притягательное. Взгляд его был добрый и располагающий к общению.
Только после столкновения, когда я стоял и смотрел в глаза Кирилла, в моей памяти всплыла фраза, которую мне говорил в метро Сергей, и которая каким-то образом прошмыгнула мимо меня за витиеватым потоком его мыслей:
«Тебя сегодня большие перемены ждут, но ты не бойся, действуй так, как чувствуешь. Ты хороший, поэтому у тебя всё получится так, как ты захочешь. Спасибо тебе!»