После той встречи с Игорем стали происходить интересные события. Я стал больше замечать и больше ощущать. Я обращал внимание на мелкие детали, которые обычно игнорировал: на выражение лиц людей вокруг меня, на трещинки на полу, на стены — и всё это происходило само собой, без особого усилия. Я стал предвосхищать некоторые события. Я ловил вещи перед их падением, я умудрялся выйти с эскалатора за мгновение до его остановки, я научился быть в нужном месте в нужное время. Такое ощущение, что прекращение внутреннего монолога, которое по началу было сложно реализуемым, открыло во мне новые каналы энергии. Я осознавал себя и своё окружение с большей чёткостью и уверенностью.
И даже, несмотря на то, что в метро я по привычке утыкался в газету и погружался в чтение, мир всё равно оставался для меня таким же чётким: ощущения от процесса, в котором кроме текста и повествования нет ничего, в котором концентрация и контроль достигали очень высокого уровня, были оригинальными и незнакомыми. Обычно раз в минуту — две я отвлекался от чтения и бродил мыслями по просторам вселенной, теперь же я научился сильно концентрироваться и воспринимать всю информацию без перерывов. Работало это с любым чтивом, будь то книгой, газетой или журналом.
В этот раз я читал «Новую газету». Вообще в метро я обычно читаю художественную литературу, но в этот раз книгу забыл дома, газету же нашёл совершенно случайно — заскочил в канцелярский магазин за скрепками по дороге в метро, а там на столике валялась она, брошенная неизвестно кем. Что она там делала, непонятно, старая уже — от марта 2008… Наверно, меня ждала, вот я и взял почитать, чтобы чем-нибудь себя занять. А в метро добрался до статьи «Бродяги» и так зачитался, что чуть не пропустил свою станцию, но, слава богу, вовремя опомнился и вышел, правда так и не дочитав статью до конца.
Погодка в последние дни была препоганой: выпавший до того снег сильно подтаял, а потом замёрз. По бокам тротуаров из-за этого образовались чёрные сугробы. Под ногами — тонкая неприятная ледяная плёнка, накрытая сверху солью с песком. Мерзость, а не погода!
Путь домой в тот раз был для меня особенно сложен из-за того что я сам себя сильно выматывал — просто «выпустить» мысленный поток нельзя было, приходилось всё время напоминать себе о том, чтобы осознавать себя, контролировать свои действия, пресекать любые мысли и лишать себя удовольствия рефлексировать. Но помимо всего этого, в тот день я решил начать отгонять ещё и любые мысленные образы, вспыхивавшие периодически перед моими глазами. Именно это давалось с трудом и требовало дополнительных усилий.
Кутаясь в шарф, засунув руки в карманы пуховика, то и дело, обгоняя вальяжно или просто медленно идущих по своим непонятным делам людей, я шёл домой. Практически у самого дома, я столкнулся лицом к лицу со своей соседкой снизу — женщиной, лет сорока, явно не любившей меня за то, что я сосед сверху. Я приметил её издалека и приготовился к тому, чтобы поздороваться, когда подойду поближе, искоса посматривая в её сторону. Когда же расстояние между нами стало приемлемым для приветствия, и я проговорил «здравствуйте», то заметил что-то необычное и новое в её глазах. Точнее, не в глазах, а в ней самой, но ощущения были почему-то именно в районе глаз. Это не был какой-то придуманный образ, это не была какая-то внешняя черта, которой я ранее просто не замечал, это было что-то, чего я не испытывал до того — я неожиданно очень явно почувствовал её негативное отношение ко мне. Я почувствовал, что мысли её как узкоротые змеи, запертые в коробочке, роятся в её голове. Все это неожиданно свалилось на меня, как будто бы меня окатили ледяной водой. Стало не по себе. Со мной никогда такого не было, я не знал, что с этим делать, и что это всё значит, и несколько растерялся в первые секунды, но достаточно быстро восстановил контроль над собой и направился домой.
Дома тепло и сухо, не то, что на улице. Можно было, наконец, отогреться. Я прошёл на кухню, поставил завариваться чай, после чего пошёл переодеваться. В своей комнате включил первый попавшийся музыкальный диск. Это был Pink Floyd «Atom Heart Mother», песня которая всегда оказывала на меня странное действие — каким-то образом мир становился неустойчивым, когда я её слушал. Я стал прислушиваться, стараясь всё также не терять контроль над ситуацией. Басы и клавиши, вылезающие из темноты. Звуки труб. Диссонансы… И тут неожиданно из каши звуков, тяжело воспринимаемой ухом, вылезла мелодия! Я сразу же острее почувствовал мир вокруг себя, ощутил тепло внутри и понял, что нужно посмотреть на руки. Мир задрожал и потерял свою стабильность. Появилось чувство, будто он на самом деле вылеплен из пластилина, что нет никаких жёстких ограничений, и, если я захочу, то смогу его преобразовать во всё, во что угодно.
Неожиданно раздался звонок в Скайпе. Мир сразу же выпрямился и превратился в неподвижную скалу. Я посмотрел на монитор. Ну, конечно же, это был Кирилл! Ни минуты покоя!
- Ало? — ответил я.
- Что с тобой стряслось? — спокойным голосом спросил он.
- В смысле? Я в порядке… — также спокойно ответил я, стараясь не пропускать лишние мысли в свою голову.
- Я чувствую, что что-то не так… Ты что-то задумал, но я не могу понять, что… В любом случае, не делай никаких глупостей по типу осознанных сновидений с холотропным дыханием, хорошо?
«А он-то откуда знает про это?» — влетело мне в голову.
- У меня свои источники, — отозвался Кирилл. — Но это сейчас не главное — всему своё время. Настанет час, и я тебе всё расскажу, но пока он не настал. Главное — не делай никаких глупостей, хорошо? — голос его был гипнотическим, я почувствовал в нём то, как он старается подчинить себе мою волю.
- Не дави на меня, — резко ответил я, чем судя по всему, смутил Кирилла. Однако он быстро опомнился и продолжил:
- Рома, в твоих же интересах сейчас ничего не предпринимать. Я буду у тебя минут через 30, только дождись меня, а то может случиться непоправимое… Хорошо?
Мне не понравилось то, что он попытался манипулировать мной как марионеткой и подчинить себе. Мне захотелось свободы, и вмешательство Кирилла не входило в мои планы.
- Хорошо? — повторил он, ожидая от меня ответа.
- Ладно-ладно, — нехотя отозвался я и сбросил звонок.
«И ничего же такого я не думал», — начался у меня разговор с самим собой вслух, — «ничего не собирался делать и предпринимать! Что он мог иметь в виду? Да и откуда он знает, что тут что-то происходит? И вообще: кто он такой, чтобы мне указывать?!»
В голове начали бесконтрольно гулять мысли о том, что я хочу быть свободным и ни от кого не зависеть, а тут мне всё время указывают, меня всё время ограничивают и контролируют. Тон Кирилла мне не понравился, и я начал злиться на него. И из этой злости внутри меня что-то раскрылось, я решительно взглянул на свои руки, сгустил мир и кинул взгляд на стены комнаты. Они поплыли. Вначале еле заметно, потом сильнее и сильнее. Концентрация была достаточно большой, в голове не было ничего, кроме стен моей комнаты, обоев в горошек, ковролина под ногами, ровного дыхания, музыки вокруг и мелкого звона в ушах.
Я не знал, что делаю, но посчитал, что сделать это надо именно так.
Неожиданно зазвонил мобильник и концентрация разбилась и разлетелась на мелкие кусочки, как упавшая на пол тарелка. В голову гурьбой бросились мысли, но одна из них по какой-то неизвестной мне причине вдруг вылезла из подсознания на первый план: бродяга… Мне стало нехорошо, стало подташнивать, закружилась голова и я потерял сознание.