Боясь, что меня выследят или случайно обнаружат, я решил, что буду вести по возможности затворнический образ жизни, и не высовывался из квартиры уже в течение пары недель. Миша покупал всё, что мне нужно было для комфортного существования, я же в свою очередь следил за квартирой и фактически превратился в домохозяина. Я её отдраил и привёл в порядок, так что мне стало снова комфортно жить в четырёх стенах. Средств для существования у меня оставалось немного — только та наличность, которая была при мне, когда я убегал — но их хватило на то, чтобы Миша купил мне зубную щётку, шампунь, дезодорант, новую сим карту на своё имя, набор трусов и носков. Я отпустил бороду, чтобы экономить на бритье. Мне это жутко не нравилось, борода кололась и была неровной, но я понимал, что мне надо перешагнуть через себя и быть новым Ромой. Штаны с рубашкой я носил по два дня, после чего менял с теми, что позаимствовал у Игоря. Слава богу, в Питере уже наступило настоящее лето, так что тёплая одежда мне была ненужна. Но долго такое моё отшельническое существование не могло продолжаться.
Конечно, мне не хватало моих вещей, моей квартиры. Резкая смена обстановки выбила меня из колеи, хотя по началу я и не хотел этого признавать и старался храбриться. Я не мог нормально расслабиться, не мог прийти на кухню в одних трусах в любое время суток, не боясь столкнуться там с Мишей. У меня не было привычных вещей и даже не было компьютера. Миша давал попользоваться своим лэптопом, когда его не было дома, но своего средства связи с внешним миром у меня не было. Фактически я остался без гроша. Всё, к чему я так привык, исчезло. Все эти Nokia, Intel, ATI, Dell, Tephal, Bosch, Fairy, Elseve… — все они остались в другой жизни, и тут я уже должен был адаптироваться к новым условиям и жить в них, привыкать к другим названиям.
Зато теперь у меня было много свободного времени, большую часть которого, не видя никаких улучшений в своей социальной ситуации, я решил посвятить перепросмотру. С каждым днём занятий в голове всплывали давно забытые эпизоды, которые, как оказалось, до сих пор меня держали и ограничивали. И все они по мере перепросмотра выстраивались в логичную последовательность, а их влияние на меня становилось более явным и очевидным — так тусклые образы становятся всё более отчётливыми на снимках во время проявки. И люди на этих снимках моего прошлого приобретали новые черты, одновременно с этим теряя элементы идеализации, которыми их в своё время наделило моё сознание…
Всё шло как будто само собой, размеренно и без особых эксцессов: завтрак, перепросмотр, интернет, обед, чтение, перепросмотр, ужин, перепросмотр, телевизор, сон… Пока однажды я не натолкнулся в своих воспоминаниях на эпизод, который никак не получалось восстановить детально. Было такое ощущение, будто кто-то вычеркнул у меня этот участок из памяти. Это был кусочек моей жизни, связанный с теми мистическими записками. Я смог восстановить в своей памяти многие элементы того дня, но самый конец никак не хотел вылезать наружу. Я помнил, как увидел последнюю записку на остановке, и как я плюхнулся на скамейку, но я не помнил, как я очутился в своей комнате за компьютером. Всё это показалось мне чрезвычайно важным, особенно учитывая то, какую роль написанная тогда статья сыграла в моей жизни.
Этот эпизод не давал мне покоя, и продолжить свои занятия из-за него у меня никак не получалось. Он даже стал своеобразной навязчивой идеей: я принимал ванную и прокручивал его в голове, я ел и прокручивал его в голове, я садился за Мишин компьютер, чтобы проверить почту и почитать новости, и прокручивал его в голове, я пытался обратиться к другим эпизодам во время перепросмотра, но всё равно прокручивал в голове его…
- О чём думаешь? — спрашивал у меня Миша во время обеда.
К моему счастью, Миша не был склонен выслушивать других людей. Он был склонен к тому, чтобы говорить.
- Да так, — неопределённо отвечал я, в раздумьях ковыряясь вилкой в остывающем обеде.
- Понятно. А я сегодня был на студии – мы писали новую песню. Там такая басовая партия получается!.. – отвечал на это Миша и дальше уходил в свои рассказы.
А я слушал его лишь краем уха и периодически «угукал», в голове прокручивая, как я стою и разглядываю объявления и неожиданно натыкаюсь на «Сдаю сознание. В хорошем состоянии со встроенным генератором оправданий. Дёшево»… И буквально сразу же после этого я оказываюсь дома, за компьютером… Кто-то мне что-то подмешал? Кто-то это всё подстроил, чтобы я оказался в той ситуации, в которой я оказался сейчас? Зачем?
Поняв, что я топчусь на месте и из-за этого только ухудшаю всю ситуацию, я решил обратиться за помощью к своему наставнику, к Кириллу.
- Приезжай ко мне домой, — сухо проговорил он, выслушав мою проблему по мобильнику.
- Но это же опасно, — попытался отмазаться я из страха вылезать из квартиры, но Кирилл не дал договорить, по-отечески уверив:
- Приезжай. Все эти преследования только у тебя в голове…
Мне ничего не оставалось, кроме как собраться с силами, набраться смелости и отправиться к нему… Собирался я с опаской и чувством неуверенности в себе, да и вообще был очень рассеян, обдумывая про себя разные сценарии своего выхода из дома.
Я оделся, проверил, взял ли кошелёк…
Они уже могли вычислить моё местоположение и ждать меня у самого выхода.
Обулся и проверил, не забыл ли захватить кошелёк…
Или же они могли меня поджидать у метро — вполне возможно, что меня уже объявили в розыск.
Взял ключи от квартиры, прошёл на кухню, чтобы проверить, всё ли выключил…
А если не у метро, то, может, даже у самого Кирилла… а, вдруг, они вычислили, что мы с ним знакомы, и уже там? В принципе, они даже Мишу могли вычислить, так что мне пока просто везло оставаться незамеченным.
Я проверил, взял ли кошелёк, чертыхнулся, сообразив, что сделал это уже несколько раз, окинул взглядом квартиру, вздохнул и вышел, захлопнув дверь.
Что мне оставалось делать? Только взять себя в руки, попытаться отбросить от себя все мысли о том, что меня поймают, скрутят руки и куда-нибудь уволокут, и просто идти на встречу к Кириллу.
Уже у самого метро я заприметил двух молодых ментов в обвисшей форме, стоящих прямо у входа. Они лениво смотрели по сторонам, ведя друг с другом какой-то незатейливый разговор, по сути не представляя для меня особой опасности — так, мелкая шпана, ничего серьёзного, но всё же… Шёл я в их сторону, не подавая виду, что жутко переживаю, хотя сердце по мере приближения к ним только ускорялось. А, вдруг, посмотрят на меня? А, вдруг, остановят? В моём случае даже стандартный паспортный контроль, принятый в нашей стране, может обернуться крупными неприятностями — наведут справки, начнут взятку требовать, а то и избить попытаются… Впрочем, это всё были страхи и дурные мысли, от которых нужно было поскорее, от греха подальше, отмахнуться.
Но вот один из ментов поймал мой взгляд, подозрительно посмотрел на меня и подтолкнул своего напарника локтём и что-то ему тихо начал говорить, не отводя взгляда. Тот тоже взглянул на меня, после чего закивал головой и захихикал. Однако я прошёл мимо них, а они так и остались стоять на своём месте.
Пронесло!
Вниз. В метро. В поезд. Там уже значительно спокойней, поэтому я мог расслабиться и почитать. С собой у меня на мобильнике были рассказы Айзека Азимова, и я погрузился в чтение одного из них, называвшегося «Логика». Рассказ был настолько ярко и интересно написан, что затянул меня, из-за чего я случайно проехал свою станцию и вынужден был возвращаться назад.
По дороге от метро до дома Кирилла я несколько раз сталкивался взглядом с ментами, из-за чего каждый раз у меня начинало бешено колотиться сердце, но ни один из них так никакого интереса ко мне и не проявил.
Перевести дыхание и окончательно успокоиться мне удалось лишь, когда я поднялся на лестничную площадку квартиры Кирилла, протёр ботинки о ворсистый коврик и позвонил. Дверь открылась, и меня встретил взлохмаченный Кирилл в голубом банном халате с изображением розовых слоников и тапках с белыми зайчиками.
- Неожиданный образ, — хмыкнул я, проходя внутрь. — Привет!
- И тебе привет, бородач, — ответил Кирилл, впуская меня внутрь. — Я так и знал, что ты перестанешь бриться…
- Экономлю, — только и ответил я, проходя внутрь — Я тебя разбудил что ли? Или ты из ванной?
- В смысле? — не понял он.
- Ну, ты весь такой расслабленный и домашний, — снимаю обувь.
Тот лишь в ответ дёрнул правым плечом и направился в комнату. Я поставил обувь справа от входа и последовал за Кириллом, особенно не застревая в прихожей. В комнате, в которую мы вошли, были абсолютно голые белые стены, в потолке были «утоплены» галогенные лампы, на полу — идеально белый ковролин. Не было никакой мебели за исключением двух больших кожаных белых кресел, стоящих друг напротив друга. В одно из них Кирилл вальяжно плюхнулся. Я сел в другое.
- На что жалуемся? — спросил он, проникновенно глядя мне в глаза исподлобья, сложив пальцы домиком на уровне лица.
Я огляделся по сторонам и отметил для себя, что в этой обстановке чувствую себя пациентом на сеансе у психотерапевта.
- Я начал делать перепросмотр.., — начал я.
- Угу , — кивнул в ответ Кирилл.
- И уже далеко достаточно продвинулся: пересмотрел уже около трёх сотен событий из восьми сотен…
- Угу.
- И всё это прошло очень плавно и быстро…
- И в чём же проблема?
- Проблема в том, что я не могу детально вспомнить один эпизод своей жизни.
- Так-так.
- Он связан с той самой статьёй про «Линии жизни». Точнее с тем, что происходило до того.
- И что же происходило до того? — спросил Кирилл.
- Я стал находить в своей комнате странные записки, как будто написанные мною, но которые я не мог вспомнить.
- И что в этом особенного?
- А то, что они появлялись из ниоткуда, в них было написано, что я сплю, что всё это нереально и так далее.
- Ну, предположим, — скептически заметил Кирилл. — Записки ты мог просто не заметить, с кем не бывает? Стоит ли из-за этого париться?
- Париться стоит из-за того, что я потом пошёл погулять и нашёл очередную записку у остановки. А вот потом как раз и возникает пробел, с которым я не могу справиться. Я помню, как читал последнюю записку, и помню, как очнулся, сидя за компьютером, но не помню ничего между этими двумя событиями. Но, что меня больше всего настораживает, так это то, что из-за этой статьи у меня теперь все эти проблемы…
- Думаешь, что тебя кто-то подставил? — насторожился Кирилл.
- Я не знаю, но думаю, что, восполнив этот пробел, я смогу понять, как я оказался здесь и что делать.
- Понятно, — решительно кивнул Кирилл. — Есть один рецепт… Но для этого тебе нужно увеличить собственное осознание.
Я замялся и неопределённо криво улыбнулся.
- На этой линии, — продолжил Кирилл, не обращая внимание на мои ужимки, — тебе пока не удастся это сделать. Поэтому пора переходить к одной из главных задач начинающего конструктора — к сбору осознания на других линиях.
- Что это значит? — откровенно не понимал я.
- А это значит, что тебе надо переместиться на линию, на которой существует твоя проекция с какой-то значительной частью осознания, перетянуть его на себя и вернуться назад. Задача элементарна.
- Но, конечно же, есть подвох? — заметил я.
- Конечно же, есть, — подтвердил Кирилл. — Тебе нужно сохранить память о себе, осознать себя там, а потом осознать себя здесь и суметь всё это проделать самостоятельно.
- Прекрасно. Плёвое дело, — отшутился я. — И как же я сумею «перетянуть осознание», когда я даже до конца не понимаю, что такое «осознание»…
Кирилл не обратил внимание на мои ёрничания.
- Это произойдёт само собой, если ты сумеешь осознать одновременно себя на этой линии и свою проекцию. Меньшая часть автоматически будет притянута к большей. Это как закон гравитации…
Я помотал головой.
- Как-то всё это непонятно и странно звучит, — с сомнениями проговорил я.
- Надо просто попробовать, — наставническим голосом заверил Кирилл. — Давай прямо сейчас это и сделаем?
- Сейчас?! — удивился я. — Мне надо для начала хотя бы смириться с этой мыслью, попытаться её понять… А ты предлагаешь уже сейчас?..
- Да. Именно сейчас и ни минутой позже. На самом деле сейчас уже поздно — надо было сделать это пару секунд назад… Но, если не сделаешь этого сейчас, то рискуешь вообще не сделать этого никогда…
Я посмотрел ему прямо в глаза. Они выражали полную уверенность, в них был напор, задор, азарт, но, одновременно с этим и полная поддержка, и внутренняя доброта. Эти глаза не могли толкнуть меня на что-то непонятное и необдуманное. Эти глаза были готовы помочь. Этим глазам хотелось верить. Сукин сын всегда был прекрасным манипулятором и умел воздействовать на меня на каком-то внутреннем уровне!
- А, чёрт с тобой! — заключил я. — Всё равно терять нечего. Что нужно делать?
- Собери линию.
- Какую?
- А какую хочешь. Главное, чтобы на ней было, что собирать…
Я с недоверием посмотрел на Кирилла. Тот только в ответ важно кивнул и откинулся на спинку кресла. Я помотал головой, не особенно понимая, что делать, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Почему-то мне показалось, что если я просто расслаблюсь в этом мягком кожаном кресле, то всё само собой произойдёт.
Кирилл сидел молча, стараясь не мешать. Он, кажется, даже почти не дышал, его присутствие совсем не ощущалось.
Вначале перед глазами мелькали мысли о прошедшем дне, о заботивших меня проблемах, возникали образы ментов, Миши, потом — тех записок… Но затем всё стало само собой успокаиваться и неожиданно в голову как нечто само собой разумеющееся, очевидное, пришло понимание того, что собрать и как это сделать. Где-то вдалеке, в уголке сознания стали появляться нечёткие образы странных комнат и незнакомых людей. Я понял, что мне нужно сконцентрироваться на них и перенести себя в ту область, осознать себя там. По мере увеличения концентрации воображаемый мир крупнел, набирал краски и набивался событиями прошлого. Всё это было настолько интересно, неожиданно и увлекательно, всё это настолько затянуло меня, что я даже и не заметил, как оказался в столовой…