Я открыл глаза.
Мы сидели с Кириллом в его машине, недалеко от метро Чернышевская. Он терпеливо ждал и глядел вперёд.
- Долго я спал? — спросил я, глядя по сторонам и потирая глаза.
- Ты не спал, — уверенно изрёк Кирилл, не меняя взгляда. — Ты был на другой линии и успешно потерял себя.
Я смутился и попытался вспомнить, что произошло. Вся эта странная сцена с драконом не могла быть на самом деле! Конечно же, это был всего лишь сон… Или не был? Мозг подсказывал, что так оно и бывает на самом деле, когда возвращаешься с другой линии. Но он же при этом и защищал меня, противореча самому себе.
- Это всё Кирилл. Это он тебя вытолкнул на другую линию, а ты даже и не почувствовал, даже и не подумал сопротивляться, — наконец сказал Кирилл. — Ты слишком быстро и сильно привязываешься к вещам и местам.
- Что ты имеешь в виду? — поморщился я.
- Тебя только вытолкнули из твоей собственной квартиры, как ты успел привыкнуть к жизни с Мишей, на чужой квартире — всё привёл в привычный порядок, отмыл, расставил по своим полочкам и влез в новую зону комфорта. Так же и с этим переходом: только попал на линию, как сразу же забрался в уютный мирок, привязался к новой жизни и окружающим людям. Нужно отпускать такие вещи, твоя чистоплотность в смеси с перфекционизмом выйдут тебе как-нибудь боком.
Кирилл повернулся ко мне и с претензией спросил:
- Вот, скажи мне, далась тебе эта Лиза? Далась тебе та деревня? И что ты в них нашёл?!
Я опешил от столь странного вопроса.
- Что значит «дались»? Они же люди! Я им сочувствую и сопереживаю, потому что я сам человек…
- Ты не человек, в том-то и дело! — воскликнул на это Кирилл. — Ты конструктор! Ты независим и свободен! Ты самостоятелен! Ты делаешь то, что обычный человек не сделает никогда — ты осознанно собираешь миры. Ты больше, чем человек и должен этому соответствовать!
- Но я же не глиняный болван! — удивленно возразил я. — Я тоже чувствую. Я тоже мыслю. У меня есть эмоции…
- Вот они-то тебя и губят! — заключил Кирилл и полез в бардачок. — Тебе надо научиться отстраняться, смотреть на всё со стороны, а не быть бездумным участником чужой пьесы.
Я немного отстранился, дав ему открыть дверцу, и спросил:
- Ты предлагаешь мне искоренить свои чувства и заткнуть эмоции?
Кирилл помотал головой, сделав кислую мину, а из бардачка достал белый диск-болванку без надписи.
- Любые чувства и эмоции возникают из-за привязанности. Просто не привязывайся.
Он открыл коробочку, достал диск и вставил его в магнитолу. Та немного проскрежетала и стала выливать на нас звуки девятой симфонии Бетховена.
- Вот! — показал пальцем на магнитолу Кирилл. — Вот тут надо оставлять все свои эмоции. Выдели время, поставь музыку, слушай и проигрывай в своей голове те эпизоды из жизни, которые тебя зацепили. Запиши их в музыку, а сам стань свободен.
Я покачал головой и посмотрел в окно.
- Я совершенно не понимаю, как это всё связано!
- Если ты освободишься от своих эмоций здесь, то и на других линиях ты станешь более независимым — так устроен мир.
Я задумался, переваривая всё сказанное Кириллом. В машине воцарило минутное молчание.
- И с чем же ассоциируется у тебя Бетховен? — наконец спросил я.
Обычно Кирилл либо уходил от таких вопросов, либо отвечал на них очень кратко и туманно. Но в этот раз он задумался, облокотился о руль, положив голову на руки, и рассказал:
- Девятая симфония — это одно из самых эмоциональных произведений, которые я когда-либо слышал во вселенной. В ней буря эмоций! И в ней много записано из моего прошлого. Когда я её слушаю, я обращаюсь к нему и позволяю себе индульгировать… Я вспоминаю былые события и погружаюсь в них, но только на время девятой симфонии.
Я слушал, не перебивая. Кирилл замолчал, буквально секунд на пять, после чего продолжил:
- Тут переплетено много линий: линия крепкой дружбы, линия непонимания, линия предательства, линия любви… Я чётко вижу каждую из них, и понимаю, что все они остались позади, все они сохранились только в девятой симфонии. На своих плечах я ничего больше не ношу, я свободен от оков своего прошлого.
Кирилл взглянул на меня. Это был один из самых мягких его взглядов, которые я когда-либо видел. И это был взгляд очень мудрого и древнего существа. По нему можно было отчётливо понять, что Кирилл прожил ни одну тысячу жизней, я ощутил его опыт, его мудрость и его величие.
- К сожалению, — добавил он. — Я не могу рассказать тебе, что-то более конкретное. Тебе самому придётся пройти по этому пути и пережить свои эпизоды. Путь конструктора долог и сложен, но это единственный путь к свободе.
В ответ я лишь грустно улыбнулся.