С замиранием сердца я ждал момента, когда смогу вручить Дагни её портрет. Я не говорил ей о том, что выполнил её просьбу, а просто пригласил на романтический ужин, не раскрывая никаких подробностей. День выбрал выходной — субботу. С утра прибрал квартиру, чтобы она менее походила на холостяцкую хибару или на комнату в мужском общежитии, потом — за покупками в магазин, после чего до самого вечера стоял у плиты и готовил. Обычно мне лениво готовить самому, и я не очень жалую это дело, но в тот день у меня было вдохновение. Как будто крылья раскрылись за спиной — с таким энтузиазмом я творил. Голова была занята в основном мыслями о Дагни, о предстоящей встрече, и я особенно не задумывался о том, что делать, а просто готовил.
Вспомнив сценку из какого-то фильма, я накрыл стол красной скатертью, поставил две длинные свечи в фигурных подсвечниках, две тарелки, ножи с вилками, два бокала для красного вина, достал припасённую для этого случая бутылку «Bourgogne, pinot noir» 2006-го года и, переодевшись, чтобы встретить свою драгоценную гостью в приличном виде, стал ждать.
Она опаздывала уже на 5 минут. Впрочем, 5 минут — не так страшно. Некоторые опаздывают и на час, не так ли?
Иду в свою комнату, подхожу к мольберту, поднимаю ткань, скрывающую картину, чтобы убедиться, что та на месте. На месте. Смотрю на часы. Опаздывает. Иду снова на кухню. Проверяю, всё ли в порядке. Вилки на месте, ножи на месте. Бокалы, вино, морковка по-корейски, помидорный салат, рис по-французски, чахохбили. Всё на месте, всё ждёт.
Включаю телевизор. По нему что-то с упором, в манере Рыбина, вещает пожилой коротко стриженный мужчина с сухими чертами лица, с седыми волосами и потухшим взглядом. Под ним маячит надпись: «Председатель Следственного комитета Российской Федерации».
- Я повторяю, это террористическая организация, цель которой — дестабилизировать ситуацию в стране. У нас есть данные о том, что она спонсируется из-за рубежа, мы даже уже точно знаем, кем именно, но пока эту информацию в интересах следствия раскрывать не будем.
- Скажите пожалуйста, — говорит ласковым голосом девушка за кадром. — А насколько высока угроза с их стороны, и почему эта организация появилась именно сейчас?
- По-моему, ответ на этот вопрос очевиден, — вальяжно говорит человек, — Запад завидует успехам нашей страны как в экономике, так и на мировой арене. Наш президент вывел страну из кризиса и то, что Россия встаёт с колен, никому не нравится…
Неожиданно его перебивает звонок в мою дверь.
Выключаю телевизор и с замиранием сердца иду открывать. Бежать глупо, надо сохранять хоть какие-то капли собственного достоинства, пусть хотя бы в своих глазах…, однако бежать хочется. Подхожу к двери. Смотрю в глазок. Дагни. Чем-то расстроена. Открываю дверь, улыбаюсь:
- Привет! Я уже заждался тебя.
- Привет, — озадаченно выговаривает она и проходит.
Чмокаю её в щёку, принимаю её вещи. Спрашиваю:
- Что-то случилось?
- Да, нет… так… Не важно. Потом расскажу.
Ну, потом, так потом.
- Вот тапки. Надевай, проходи на кухню.
- Угу.
Надевает. Проходит на кухню.
- Я тут немного у плиты постоял…
Но, кажется, это её вовсе и не впечатляет. Да, она говорит дежурные слова из разряда:
- Как здорово! Ты молодчина!
Но в них не чувствуется искренности. Что-то её очень сильно беспокоит, что-то с ней стряслось, но что же именно?
Как джентльмен помогаю ей сесть, подвигаю стул, открываю вино, разливаю… Стою рядом.
- Тебе что-нибудь, может, особенное нужно?
Дагни смотрит на горящую свечу, уперев голову о руку. Качает головой. Сажусь напротив неё. Смотрю с некоторым недоумением. Как же так?! Я столько старался, столько сил потратил, а от неё только и получил дежурные фразы… Не уж то нельзя хотя бы на время нашего свидания отвлечься от проблем и просто побыть со мной, здесь и сейчас, просто наслаждаться моментом?!
Как будто сообразив, что всё это неправильно, она глядит на меня с некоторым слабо заметным удивлением, после чего постепенно начинает приходить в себя:
- Спасибо, Дим! Всё действительно прекрасно! Ты замечательный!
Беру в руку бокал.
- Предлагаю выпить за тебя, за то, какая ты есть!
- А какая я есть? — грустно спрашивает она.
- В смысле? — не понимаю я. Это же тост… Это же пожелание… Что за вопросы странные?..
- Ну, какая я есть? Ты меня знаешь?
В её глазах появляется капелька жестокости, вид её незначительно меняется — любой другой не обратил бы на это внимание, но я кожей умею эти вещи чувствовать.
- Я не знаю тебя на сто процентов, но то, что я знаю о тебе, мне нравится… Вот за это я и предлагаю выпить, — осторожно высвобождаюсь я из её хватки, но она неожиданно сильнее сжимает тиски:
- А, вдруг, ты знаешь обо мне только то, что я хочу, чтобы ты знал? Вдруг, я совсем не такая? И зовут меня не Дагни, а Аня или, например, Стелла?
Эта мысль мне в голову до этого не приходила. Я ставлю бокал на стол и задумываюсь. Она видит, что сильно смутила меня, но даже и не думает о том, чтобы пожалеть, смягчиться…
- Зачем тебе может быть это нужно?
Она дёргает плечами.
- Может, это не мне, а просто одному хорошему человеку нужно, чтобы было так и никак иначе?
- Кому?
- Какая разница кому и какая разница зачем?! Всегда есть кто-то, кто управляет твоей жизнью прямо или косвенно… Не важно, кто это. Важно другое: может ли эта информация изменить твоё отношение ко мне?
Шок.
Я начинаю соображать и взвешивать всё в голове.
Действительно, я о ней практически ничего не знаю — так какой-то минимум информации, которую я никогда и не думал проверять… Да и не станет нормальный человек искать подтверждений слов человека, которого любит. Когда ты знакомишься с кем-либо, ты просто принимаешь на веру всё то, что тебе рассказывают. В голову не может даже теоретически прийти мысль о том, что тебя могут с какой-то целью обманывать. Да и дико это как-то! А тут Она мне говорит о том, что, возможно, всё, что уже было между нами — ложь.
Около минуты, возможно, больше, я думаю. Мы сидим в полной тишине. Она молчит, сидит не шелохнувшись, глядит на меня в ожидании ответа.
Я ловлю себя на мысли о том, что, даже если это всё неправда, даже если все наши отношения были обманом, даже если Её на самом деле не существует, существует нечто столь важное, перед чем всё остальное теряет свою ценность. Есть то, по отношению к чему любые мои знания о ней обесцениваются. Я поднимаю взгляд, смотрю ей в глаза и уверенно заявляю:
- Ничего не меняет.
Она удивлённо поднимает правую бровь. Я чуть-чуть выжидаю, собираюсь с силами…
- Я тебя люблю. Разве может быть что-то важнее?
Улыбаюсь. Вижу, что в ней что-то начинает тихонько меняться. Судя по всему, такого поворота событий она не ожидала. Чтобы отмахнуться от всего этого и снова вернуться в свою клетку, она только бросает в ответ:
- Это всё слова, они ничего не значат, — после чего снова начинает скатываться в сторону «жестокосердия». Я это вижу и понимаю, ухватываюсь за последнюю свою надежду:
- Я могу доказать!
Она с недоверием смотрит на меня.
- Пойдём! — встаю со стула, показываю следовать за мной. Она нехотя встаёт и идёт.
- Куда? Чего ты там учудил? — нехотя идёт она.
Молча иду в свою комнату. Подхожу к мольберту. Жду, когда она подойдёт поближе. Она встаёт, скрестив руки у груди, посреди комнаты. Беру ткань, скрывающую холст, за край, смотрю Ей в глаза.
- Ну, и что там? — устало спрашивает она.
Я поднимаю ткань.
Её взгляд перемещается на картину, зрачки незначительно расширяются, руки высвобождаются, морщинки на лице разглаживаются — по всему видно, что внутри что-то с треском ломается и проваливается — и я вижу, как на её глазах наворачиваются слёзы. Она улыбается.
- Дима! — очарованно с нежностью проговаривает она. Переводит взгляд с картины на меня и обратно. — Это бесподобно!
- Ты такая. И это не пустые слова.
Она медленно садиться прямо на пол, не отводя взгляда от картины. Она вернулась. Нет той непривычной злости, нет той необычной жестокости. Я сажусь на пол рядом с ней. Сидим, вытянув ноги. Она смахивает шальные слёзы и, посмеиваясь произносит:
- Я, наверно, такой плаксой тебе сейчас кажусь… Взяла и разревелась ни с того ни с сего…
Я довольно хмыкаю.
- Но как тебе это удалось?!
- Я просто думал о тебе…
- Это же… — кажется, она растеряла все слова… — Это шедевр! Это уникально!
Смотрю на неё, в ожидании того, когда она повернётся ко мне.
- И уникально не то, кто изображён, — торопливо тараторит она, переводя взгляд с картины на меня, — а то, как изображено! Такие произведения меняют представление о мире! Такие произведения будоражат сознание…
Я ей не даю договорить и целую в губы. Она вначале улыбается, потом отвечает. Обнимаю её.
- Привет! — говорю я, глядя в её глаза.
- Привет, — отвечает она посмеиваясь…
В тот день я так и не выяснил у неё причины такой жуткой смены настроения. Я так и не уточнил, был ли то розыгрыш, или же Она говорила серьёзно. Я так и не узнал, кто же Она на самом деле и как её зовут в действительности. В тот день это и не было важно. В тот день Она была для меня Дагни, а всё остальное не имело никакого значения.